«Комсомолу это не нравилось»: первые красноярские рокеры о сексе, наркотиках и советской цензуре

Рок-группа «Гамма» существует в Красноярске уже 48 (!) лет. Они сходились и расходились, затем снова сходились, пока в 1996 году не записали свой первый альбом. Сегодня на их концерты первые поклонники приходят уже с внуками. «Проспект Мира» поговорил с бас-гитаристом Сергеем Барановым и вокалистом и автором песен Евгением Гусаковым об эпохе комсомольских дружин и фарцовщиков в сибирском городе.

Об основании

Сергей Баранов: Группу создали студенты красноярского ВТУЗа в 1968 году. До 73 года мы играли легкие рок-н-рольчики, а в 73-75 годах уже заиграли рок — вокалист Женя приобрел профессиональную венгерскую эстрадную аппаратуру, и мы зазвучали по-новому.

Нам даже говорили: «Вы сняли у Deep Purple», — хотя песни были наши. Сейчас 40% роковых вещей в репертуаре.

К нам народ пошел, потому что мы играли песни и неизвестных авторов, и свои на русском языке — мы были ближе. В тот момент даже просто звучание электрогитары было в новинку, это уже действовало, как замануха.

Евгений Гусаков: В конце 60-х в солидных парках им. Горького, ДК им. 1 Мая играли духовые оркестры. Однажды ко мне подошел дирижер оркестра ДК 1 Мая и говорит: «Завтра приди в ДК, мы порепетируем, и ты споешь пару песен». Вечером я пришел и впервые экспромтом спел две песни на танцах под джаз-бэнд. Народу было человек 500-600, люди глаза открыли, после каждой песни тишина, а потом — рев. В в 1972 году, представляете, появились мы: две гитары, барабаны, вокалист. Это было просто нечто иное — люди балдели.

Члены группы «Гамма», август 1973 года, возле КТЗ (Концертно-танцевального зала). Слева направо: Сергей Баранов — ритм-гитара, вокал, Евгений Гусаков — вокал, Анатолий Игнатик — ударные, Александр Домненко — бас-гитара, Юрий Тодорика — соло-гитара, вокал, Анатолий Касьяненко — звукооператор.

О самодельных инструментах

Б.: Фирменную бас-гитару в 1970 году найти было нереально. Женя по картинкам сделал свою, и звучала она, как фирменная. Микрофоны делали, колонки, барабанные установки из нержавейки. Даже первые примочки: наш товарищ, работавший на «Красмаше», сделал бустер, который давал грязный искаженный звук. Делали вау-эффект, не говоря уже о флэнжере — просто улет.

Когда московские группы приезжали в Красноярск, покупали инструменты у них. Я первую гитару купил у молдавской группы «Но То ЦО». Счастье было немереное!

Г.: Инструменты были очень дорогие. В Красноярске на «Океане» был магазин «Культтовары», я купил там свою первую гитару «Star 7» за 195 рублей. Для сравнения: инженер тогда получал в месяц 110-120 рублей. В Москве на Неглинной были фарцовщики, и за большие деньги там многое можно было купить.

День молодежи на площади Котельникова, 1974 год. Слева-направо: Гусаков, Алексей Иванов (бас-гитара, вокал), Тодорика

О конкуренции

Б.: Мы всегда старались быть не похожими ни на кого. В городе мы были третьей по счету группой. Первые были «Сверчки». И был еще коллектив «Эксперимент» — они играли голый запад, всё на английском языке. Конкуренция была, но все три группы дружили. Были соревнования своего рода: к кому больше народа придет на танцы. Неприязни не было, друг к другу ходили на выступления. Если попадал шанс, неслись с радостью к другим. Было правило, что, если ты пришел в гости к другим музыкантам, тебя проводили бесплатно. Объявляли: «У нас в гостях группа «Сверчки».

Позже уже появилась группа «Ангела», они начали играть гольный запад. У них были терки с комсомольцами, их поджимали, они снимали Deep Purple и Black Sabbath — всё тяжелое, визжаще-кричащее. Комсомол за такие вещи отвечал, и это им не нравилось.

О цензуре

Б.: Мы работали на танцевальных вечерах в ДК КрасТЭЦ, и каждый месяц нужно было сдать свой репертуар — так называемые рапортички. Мы писали в них песни советских авторов, а исполняли другие. Ради хохмы даже писали наоборот: слова Колмановского, музыка Матусовского. А вот написать «музыка Гусакова» было нельзя — не прошло бы.

У нас политики и социальных тем в песнях не было, была лирика. Мы тут обсуждали: «Давайте, ребята, сочиним матерщинную песню, и будем во всей России известны». Но нам это не надо.

О первых пластинках

Б.: Конечно, мы смотрели на Запад, больше не на кого было. Первые кумиры — Deep Purple, Rolling Stones, The Beatles, Led Zeppelin, Black Sabbath. Их пластинки к нам поступали через фарцовщиков, которые привозили винил. С него делали копии. Первая катушка с винила стоила дороже всех.

Мир не был серым, была наша музыка — яркая, красивая, нескучная. В 60-е годы советская эстрада блистала мелодизмом: ВИА «Орэра», Улыбка, Майя Кристалинская, Эдита Пьеха. Песни «Черный кот», «Как теперь не веселиться». Но когда я услышал первые рок-н-роллы Чаби Чакера у соседа на ламповом магнитофоне «Астра» — я потом ходил к нему и слушал взахлеб. Больше всего меня привлекли другие ритмы — в русской музыке вся лирика построена на минорных аккордах, в западной музыке гармонии больше мажорные. Начали подбирать.

Группа «Гамма», 2016 год

Г.: В 1965 году я учился в шестом классе, одноклассник пришел и говорит: «Серега, Битлы есть!» По радио их невозможно было услышать, только то, что Битлы — дикари. Когда впервые услышал Led Zeppelin в конце 60-х, я был в шоке. Наш клавишник дал мне бобину на месяц, у меня волосы дыбом встали, я ее понять не мог. Мама моя к Битлам привыкла, а тут: «Сережа, что это за ужас! Битлы твои — красавчики по сравнению с этим». Всё равно месяц их слушал, отдал катушку и почувствовал, что чего-то не хватает. «Лестница в небо» — вещь настолько красивая, что любому принесет наслаждение.