Posted 8 ноября 2016,, 10:18
Published 8 ноября 2016,, 10:18
Modified 29 мая 2023,, 09:21
Updated 29 мая 2023,, 09:21
В минувшие выходные на сцене Театра оперы и балета прошел спектакль «Гаргантюа и Пантагрюэль» режиссера Константина Богомолова, который в СМИ сразу после премьерного показа окрестили скандальным. Некоторых зрителей возмутила постановка средневекового романа Франсуа Рабле — особенно сцена, где актер снимает с себя трусы. В «Фейсбуке» было опубликовано обращение Ирины Прохоровой к красноярским зрителям, которое публикует и «Проспект Мира».
Мне показалось важным объяснить, почему Фонд Михаила Прохорова выбрал именно этот спектакль и привез его на ярмарку (КРЯКК — ПМ), главная тема которой «Современность как диалог с традициями».
Поставить на театральной сцене роман, написанный почти 500 лет назад, довольно уникальное явление.
Нас постоянно спрашивают журналисты, почему именно «Гаргантюа и Пантагрюэль» Константина Богомолова? Почему не «Вишневый сад» Льва Додина или «Три сестры» Тимофея Кулябина? Конечно, это замечательные тексты и режиссеры. Но Чехова или другого классика Шекспира ставят всё время.
Во-первых, поставить на театральной сцене роман, написанный почти 500 лет назад, довольно уникальное явление.
Во-вторых, я думаю, выбор режиссера Константина Богомолова во многом предопределила блистательная книга выдающегося писателя и ученого Михаила Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса». И, несомненно, ее влияние ощущается в спектакле.
Сцена из спектакля, фото: Сергей Петров
Бахтин показывает Франсуа Рабле как последнего писателя Средневековья и первого писателя эпохи Ренессанса. Смеховая народная культура с ее сочным площадным юмором и эротикой воплощается в художественной литературе и определяет фантасмагорию, которую автор являет миру.
Константин Богомолов прочел этот роман как наш современник. Через бурлеск и буффонаду режиссер отразил драму и трагизм человека Ренессанса.
Мы знаем Константина Богомолова как новатора, и логично предположить, что он мог сделать бурлеск и юмор главным стержнем спектакля. Здесь есть этот смех, но он сведен до минимума.
Сцена из спектакля, фото: Сергей Петров
Конечно, эта эпоха ассоциируется у нас с титанами мысли. Не забудем, что Франсуа Рабле жил во времена тектонического слома: привычная тысячелетняя культура неожиданно стала давать трещины, и из этих трещин появилось нечто новое.
Согласитесь, что это созвучно и нам. Мы стоим на пороге нового мира, мы пока не понимаем, что происходит. Мы пытаемся дать ответ. И потому, может быть, нас окружает столь поразительная буффонада.
Сцена из спектакля, фото: Сергей Петров