Posted 25 мая 2016,, 18:12

Published 25 мая 2016,, 18:12

Modified 29 мая 2023,, 09:24

Updated 29 мая 2023,, 09:24

«Власть боится на всякий случай всего»: красноярские рокеры 80-х о двойной морали и сломе эпох

25 мая 2016, 18:12

О конце 80-х и тем более 90-х сегодня так много говорят, что самое время обратиться к чему-нибудь невербальному. «Проспекта Мира» расспросил четырех красноярских рок-музыкантов о теневой позднесоветской экономике, комсомольцах с бандитами в роли концертных менеджеров и о том, ради чего стоит догонять поезд.

Вячеслав Садлинский, экс-барабанщик группы «Амальгама» (85-90-гг) — исполняли по самоопределению «штыковой рок».

Фото: ama-k.ru

— В 1980-е я играл в ресторанах. Тогда существовало Красноярское объединение музыкальных ансамблей — КОМА. Благодаря ему авторам отчислялись деньги, музыкантам платили зарплату, предоставляли площадки для работы — рестораны в основном. Бывало так: приходим в ресторан, смотрим — у музыкантов хорошая зарплата. Мы директору башляем, он садит нас, а эти музыканты уходят в другой ресторан. Когда создали КОМА, раз или два в году проводили музыкальные конкурсы, и группы, занимающие три первые места, получали центральные кабаки — «Красноярск», «Енисей-батюшка» и «Огни Енисея». До того, как появилось КОМА, любой музыкант где-то работал помимо занятий музыкой, а они сказали: «Неси трудовую книжку, будешь числиться только здесь». Платили они 90 рублей (инженер получал 120).

Пели все тогда на кабацком «говяжьем» языке. Была модной песня Аббы «Money, Money, Money». Нашему вокалисту нужно было ее выучить, ему говорят: «Езжай к клавишнику Трофиму, он знает слова». Попросил того записать. Пишет: «Мани мани систе фани» и в таком духе. А это что? А это [чушь] полная! Но люди хавают. Никто не знал языка, и прокатывало.

Александр Корнеев, бас-гитарист «Ху-Хи» (предположительно 89-й и по н.в.) — в песнях сочетаются блюз-панк с запоминающимися риффами и ироничными текстами.

Фото: группа ВК

В 90-91-м году играли в ресторане. Был такой Стас — мы ему отстегивали деньги за то, что он нас крышевал. Если нет, гопота могла стул на уши надеть, драки бывали через день. Стас садился, забивал косяк. Он покурил, распространяется запах анаши. Помню, ребята в ресторан заходили: вытянутый китайский «Адидас», стволы клали на стол. В «Арктике» сцена была отгорожена металлическим забором и плексигласом, потому что в музыкантов могли [кинуть] вилку, если нравится или не нравится.

Алексей Немченко, лидер группы «Временные Неприятности», стиль которой можно характеризовать, как панк-ска с элементами народной музыки. Группа появилась в 1986 году и сейчас отмечает 30-летие.

Фото: группа ВК

— Я воспринимал русский рок, как социокультурное явление. Это не искусство, не Рахманинов, не Сен-Санс — это политическая трибуна, но веселая, интересная. Западное было интересно, ведь в России тогда, кроме Зыкиной, вообще ничего было нельзя. Я испытал шок, когда услышал, как певица поет какую-то песню в «Музыкальном киоске». Откуда? А она просто сделала кавер «Земляничных полян» (Strawberry Fields — The Beatles).

Вова Буш, бессменный лидер, автор песен и голос «Ху-Хи».

Фото: ВК

— Заходишь в магазин 200 метров длиной, а в нём: хлеб, молоко (только утром), консервы и, дай бог, селедка. Ау! Ничего нет. Со шмотками такая же [штука]. Джинсы стоили 200 рублей при окладе 120 рублей. Рок-музыка была, но жрать было [нечего].

Фото: Города России

Группа «Амальгама», 1987

Немченко: В Красноярске в 80-е существовал рок-клуб, мне рассказывали, что оттуда всех таскали в КГБ. Я спросил знакомого, который там работал: «Почему меня не таскали?» Говорит: «Леха, ты же балалайка, тайны хранить не умеешь. Вызовем тебя, ты выйдешь и через полчаса всем расскажешь. И расскажешь ты в прямом эфире» (я тогда работал на радио). Проблем с законом больших не было — хотя второй секретарь говорил, что на меня лежит дело.

Корнеев: В Красноярске существовали рок-лаборатория и рок-клуб, и они между собой конфликтовали. Начался развал союза, рок-клуб сдулся, коммунисты и профсоюзы, которые деньги выделяли на это, ушли. Зато появились бандиты с цепями и в «Адидасах».

Немченко: С тем же «Стаканом» ситуация: иногда там в 90-е собирались по 800-900 человек неформалов. Курили, пили портвейн, наркоманов я не видел. Застроили весь! Власть боится на всякий случай всего. Не можешь войти — возглавь.

Фото: 24warez.ru

Буш: В 80-х команды собирались в ГорДК, где проводились раз в месяц авангардные вечера, на которые приходили по две тысячи зрителей. Больше площадок не было, в других ДК играть не разрешали. Помню, играли тогда порядка 50-70 команд точно. Молодняк стекался. Самое классное время было! В ДК работники себе галочки ставили, что работа с молодежью ведется. А люди роком занимались.

Немченко: Однажды в общаге КрАЗа отменили танцы, которые были по субботам. Мы приходим, а нам говорят: вчера дали аванс, там ничего нельзя проводить, потому что будет смертоубийство.

Буш: В Москве фарцовка была поставлена очень хорошо — в столицу серьезные инструменты возили дипломаты. Помню историю, как одному чуваку подогнали дорогущие клавиши. Тогда была система: ставили инструмент на поезд проводнику, а в Красноярске выхватывали. Так вот, ему отправили клавиши, а он опоздал к поезду, чтобы их встретить, и они поехали дальше. Стоили они 5-6 тысяч рублей, как «Жигули». Дал таксисту деньги, догоняли поезд.

Корнеев: Приходит к нам человек, ответственный по комсомольской линии, который должен подписать бумагу, чтобы предприятие профинансировало нас для покупки аппаратуры. «Что играете?» Говорим: «Три военно-патриотические песни, в духе Антонова «У деревни Клюевки погибает взвод». Едем в Ангарск, покупаем аппарат, получаем инвентарные номера и играем свой материал — на заводе нам уважуха, ответственным — галочка.

Буш: Бобина попалась однажды — был уверен, что это Битлз, а оказался Маккартни. Обложки переснимали. Однажды чуваку дали на день пластинку Сюзи Кватро, он собрал знакомых, поставили пять магнитофонов, включаем диск, переписываем так, чтобы не тереть. В 1970 годы доставалась музыка тяжело и ценилась выше.

Немченко: У меня был свой панк — мы красились на выступления, в ухе клипса. Я ходил в таких штанах, что однажды мне чувак сказал: «Леха, поменяй джинсы, весь город знает, какого цвета у тебя трусы». На цепочке сбоку у меня висела сушеная рыба. Это было модно.

Тогда бытовало мнение, что панки — выродки, мажутся дерьмом, исполняют что попало. А я был политическим обозревателем в школе. Я объяснял, что настоящие панки не курят, не матерятся, выступают с социальным протестом.

В Кемерово мы были на гастролях на рок-фестивале. Местный журналист брал интервью, спросил, кто играет у нас группе? Я говорю: «Девочка поет — делегат 20-го съезда ВЛКСМ. Саксофонист Юра Окулов — член партии, отец четырех детей, работает на заводе. Я работаю в ДК, занимаюсь культурным образованием. Игорь Будницкий — студент». Мы все были очень непростыми людьми. Все в комсомоле были задействованы. Мы не были отщепенцами. Просто острее чувствовали культурную ситуацию.

"