Жозеф де Бай: как французский археолог сделал карьеру на Афонтовой горе и кто спас его из подвалов Лубянки

Красноярцы привыкли считать главными достопримечательностями города Столбы и Енисей, тем не менее, в археологической среде куда больше известен другой городской объект — Афонтова гора, уникальный памятник сибирского палеолита. Прославилась палеолитическая стоянка благодаря двум людям, сибиряку Ивану Савенкову и французу Жозефу де Баю. Последний — личность настолько примечательная, что мы решили вам про него рассказать.

О Красноярске барон де Бай, или точнее Амур-Огюст-Луи-Жозеф Бертло,  узнал в 1892 году на Международном конгрессе антропологии и доисторической археологии в Москве из доклада археолога Ивана Савенкова.

Во время доклада Савенков, уже давно работавший на Афонтовой горе, представил собравшимся коллекцию найденных там артефактов, в основном костей животных и осколков палеолитических орудий. Речь его не произвела ровно никакого впечатления на отечественных ученых, а вот француз горой заинтересовался всерьез.

Вернувшись в Париж, барон первым делом начал подготовку публикации об открытии сибирских ученых и уже в 1893-м во французской столице выходит книга «Сообщение об открытиях, сделанных И.Т. Савенковым в Восточной Сибири». Но этого де Баю показалось мало и через четыре года он отправляется в Красноярск, взглянуть на чудеса Афонтовой горы своими глазами.

Путешествие на Енисей обернулось полугодичным странствием: де Бай, строго следуя тогдашним предположениям о путях миграции древнейших людей, объехал практически всю Европейскую часть России. Более того, отныне де Бай будет ездить по России часто, проведя здесь в общей сложности 30 лет и став, по его собственным словам, «полуфранцузом — полурусским».

Прибыв в Красноярск, Жозеф де Бай узнает, что Ивана Савенкова, назначенного в ту пору инспектором народных училищ в Варшаве, в городе нет, и сам берется за расследование.

«Самой замечательной была Афонтова гора, куда я совершал многочисленные прогулки и где я нашел в плейстоценовом слое кости северного оленя, лося, носорога, мамонта, первобытного быка, а также остатки древней фауны, сопровождаемые камнями, обработанными человеком. А ведь эти камни обработаны таким же образом, что и орудия, найденные во Франции, называемые мустьерскими», — пишет де Бай в своей книге «От Москвы до Красноярска».

Также барон, воспользовавшись паромом, добрался до ныне несуществующих деревень Ладейки и Няши, где нашел мощные археологические отложения с костями животных, каменными орудиями и всем прочим. Были обнаружены и более поздние находки бронзового и железного веков. Все это Жозеф де Бай с удовольствием добавил в свои коллекции.

Так как в ту пору Красноярск не часто жаловали визитами французские аристократы, принимали де Бая на высшем уровне. Исполняющий обязанности губернатора Красноярска господин Приклонский даже вручил французскому ученому серию бронзовых статуэток и поручил передать их Министру народного просвещения для одного из парижских музеев.

В ответ барон передал Красноярскому музею медали и жетоны из Франции, а также собственные книги на французском языке.

Кроме того, француз присутствовал на закладке первого камня Железнодорожного моста, который в будущем получит золотую медаль Всемирной выставки в Париже.

Вернувшись на родину, Жозеф де Бай занялся активной пропагандой красноярских находок, древности были выставлены в Гиме и вызвали большой интерес французских ученых.

А вот со следующим визитом в Россию в 1914-м де Баю не повезло. Началась Первая мировая, границы закрылись, и француз оказался заперт в стране на шесть лет. В 1920-м он был даже арестован ЧК и брошен в Лубянскую тюрьму. Оттуда его вызволила жена Троцкого, соврав, что де Бай сотрудник московского музея.

В 1920-м ученый окончательно возвращается в Париж, где продолжает заниматься наукой. Благодаря трудам Жозефа де Бая экспонаты из красноярских раскопов можно найти в Британском музее, Музее национальных древностей в Сэн-Жермен-Лай и других всемирно известных фондах.