Зона свободы: в 91-м году красноярская колония больше месяца жила без охраны

Октябрь 1991 года, бунт в красноярской колонии, заключенные выставляют из зоны начальство и охрану и 40 дней живут в режиме самоуправления. При этом вольнонаемные сотрудники (врачи, продавцы, работники столовой) продолжают ходить на службу, а зэки — трудиться на фабрике. Подробнее о реальном опыте анархо-коммуны, переговорах, заложниках и Шаешникове на бульдозере в нашем материале.

Вопрос о том, почему в октябре 1991 года взбунтовалась ранее спокойная «шестерка», до сих пор остается открытым. Выдвигались разные версии: от стихийного восстания до заговора воров, решивших установить свой порядок во всех зонах бывшего СССР.

Известно лишь, что поводом для восстания послужило избиение в ШИЗО заключенного Новикова. Товарищи избитого, задержанные вместе с ним за пьянку, увидев, что их ждет, отбились от конвоя и вырвались из изолятора. После этого бунт начал разрастаться, и к вечеру зона находилась под контролем зеков.

Восставшие разгромили штаб, выгнали из зоны охрану и «блатных», помогавших режиму, и установили режим самоуправления.

Ночью в колонию прибыли председатель Совета народных депутатов Красноярского края Вячеслав Новиков, прокурор края Александр Москалец и замначальника УВД Семен Козель. Обычно бунты в колониях усмиряют войсками, но в 91-м году силовики пребывали в замешательстве после августовского путча, и власти пошли на переговоры.

На следующий день в шестую колонию прибыли журналисты «Красноярского рабочего», «Красноярского комсомольца» и съемочная группа КГТРК. Зеки провели их по колонии, рассказали о тяжелых условиях.

«В нечеловеческой тесноте, смраде и антисанитарии содержатся инвалиды. На средневековые казематы жестокосердной инквизиции смахивают помещения ШИЗО и ПКТ (жилые отряды немногим лучше). В некоторых камерах нет даже умывальника! А ведь в ПКТ сидят по шесть и более месяцев! И не по двое-трое — в махонькое помещение заталкивают порой по 10-15 человек. Как? А так: одни спят, другие стоят, ждут очереди прилечь. И умываются, извините, в параше».

«Красноярский комсомолец»

С журналистами восставшие передали требования к власти: они хотели смягчения режима, прекращения произвола «вохры», увеличения зарплат и улучшения условий труда.

После захвата власти в колонии установился довольно странный режим: мало того что медперсонал, сотрудники столовых и другие вольнонаемные продолжали ходить на работу, так еще и заключенные продолжили трудиться в мебельном и резиновом цехах. Однако такая идиллия продолжалась недолго.

Первоначально власть после бунта принадлежала выборным делегатам, среди которых были и блатные, и «мужики». Но вскоре рычаги управления захватил авторитет Олег Кокин по кличке «Кока» и прибившиеся к нему «быки», начавшие угнетать других заключенных. С воли в колонию стали проникать водка и наркотики, и зону охватила анархия.

Осужденный Мадаю-Мадачи в нетрезвом состоянии, угрожая ножом, завладел автомобилем марки МАЗ вольнонаемного водителя Тихонова, разъезжал по территории учреждения, не справился с управлением и разбил автомобиль. После этого он опять, угрожая ножом, завладел автомобилем водителя Гончаренко. 17 октября период с 10 до 13 часов осужденный Мадаю-Мадачи неоднократно приходил в медсанчасть с ножом и просил медработников сделать ему успокаивающий укол, так как у него есть намерение совершить убийство кого-либо.

Дошло до того, что водка на территории бунтующей ИТК-6 стоила дешевле, чем на воле: 60 рублей за пол-литра спирта и 35 — за бутылку водки при ценах 40-50 рублей в магазинах Красноярска.

Производство остановилось, цеха несколько раз поджигали, а поставки сырья были прекращены.

Мы все выходили на работу: приходим в свои цеха к своим станкам, но всё стоит замертво. Ибо нет администрации производства, нет сырья для производства продукции, нет комплектующих деталей. Нет того, нет другого. Нет отлаженной структуры производства. Нет командующего управленческого звена. И мы без толку, без дела слоняемся, так до сих пор и не поняв, почему же мы не работаем?

Власти тем временем делали заключенным всё новые уступки: им разрешили носить часы, разрешили не брить голову, выносить еду из столовой, покупать в магазине колонии хлеб, маргарин и овощи. Но заключенным этого уже было мало.

«Деталь, которая хорошо характеризует тогдашние настроения: когда волнения в учреждении только начались, я издал приказ, в котором, согласно веяниям времени, вводил небольшие послабления. В нём, например, разрешалось ношение часов, длинных волос. Но это уже не могло повлиять на бунтарский дух, воцарившийся в колонии. Им нужен был этот бунт. И ответом на мой приказ в устной речи осужденных неоднократно звучало пожелание одеть себе часы на… одно место», — начальник исправительной службы Козель.

24 октября заключенные захватили заложников, они требовали вернуть в зону Коку, которого, заманив в комнату свиданий под предлогом встречи с девушкой, скрутили и вместе с двумя другими заключенными вывезли из колонии. Такой прием показался бунтарям бесчестным.

«Если бы этого Китайца просто в зоне захватила группа ОМОНа при всех, это был бы один сюжет, допустимый с точки зрения нормального человека. Но когда его вызывают на свидание с девушкой, то есть используют такой обман, то как это должен воспринимать нормальный заключенный? В глазах зэка — это жуткий обман, какая-то совершенная гнусность», — Валерий Абрамкин, правозащитник.

Власти снова удовлетворили требования и вернули Кокина, но всем стало понятно, что штурма не избежать. Зеки начали копать подкопы и готовиться к обороне. Обшили грузовик стальными листами, приготовили газовые баллоны, которые намеревались сбрасывать с крыши. Но сражения не произошло.

14 ноября забор колонии проломил бульдозер, за рулем которого сидел будущий генерал Владимир Шаешников, а затем в проем хлынули бойцы спецназа.

«Обошлось практически без выстрелов, если не считать несколько предупредительных в воздух. Бульдозер протаранил железобетонные плиты слева от транспортного КПП, и в этот проем в боевом порядке вошли войска. Первая группа рассредоточения и блокирования взяла под контроль промзону, вторая — жилой сектор колонии. Увидев омоновцев и спецназ, заключенные бросились с главной аллеи врассыпную. Зашли в локальные участки, сбились в кучи, а затем, словно примерные школьники, выстроились по команде поотрядно».
«Красноярский комсомолец».

На этом история бунта в колонии №6 закончилась.

По материалам: МЕДИАЗОНА
Фото: Максим Шер