Мои дедушки и бабушки 30 лет назад бежали из Азербайджана из-за Карабахского конфликта. Рассказываю, как это было

Вардуш всю жизнь работала в совхозе, ее муж Николай был буровым мастером. Зарабатывал дед неплохо, впрочем, это не мешало бабушке делать ему едкие замечания: «Ты бы хоть раз золото нашел», — твердила она мужу. Жили они в большом двухэтажном доме, держали хозяйство: баранов, коров, кур, лошадей.

К 1989 году все их пятеро детей разъехались в поисках лучшей доли, а дед с бабушкой продолжали оставаться в Заглике, прислушиваясь к тревожным вестям и страшным слухам. И вот наступил момент, который разделил жизни сельчан на до и после. Имя ему — депортация.

После нескольких недель тревожного ожидания, в день икс, Николай и Вардуш уложили в приехавший из Армении грузовичок необходимые вещи и продукты. Дома в Заглике осталась вся мебель и почти вся посуда, о чем бабушка впоследствии жалела: «Ни шифоньера, ни серванта не взяли!» — вспоминала она до конца жизни. Но самое главное — в Заглике осталось все их хозяйство. Вот что рассказывала бабушка Вардуш (пересказ моей матери):

«У папы была белая лошадь, ее звали Джейран. Мама мне рассказывала, что на прощание она почистила лошадь, поцеловала ее и сняла с морды уздечку. Из глаз Джейран текли слезы — дед этого так и не увидел. Мама не рассказала ему об этом, потому что тогда бы он сел на лошадь и отправился в Армению через леса, где азербайджанцы могли поймать его и убить. Отец из-за лошади потом очень переживал, потому что любил ее как своего ребенка. Когда он видел лошадь по телевизору, всегда говорил: „Во-о-от моя Джейран!“».

Другому моему деду, Сергею, тоже было тяжело расставаться со своими лошадьми. Он до последнего ждал, что все наладится, и покинул село одним из последних — спустя неделю после всеобщей депортации. Об этом его попросили местные друзья-азербайджанцы, которые не хотели, чтобы он попал в беду.

Дед погрузил в грузовик своих пчел и уехал вслед за женой Марусей и односельчанами в село Памбак на берегу Севана, откуда ранее депортировали на родину азербайджанцев.

«Когда жители Заглика переехали на берег Севана, они начали быстро умирать. Во-первых, переживали: ведь все хозяйство, нажитое за жизнь, бросили и уехали. Во-вторых, они просто не привыкли жить около Севана — там же сыро, воздух другой. Сейчас из беженцев единицы остались», — говорит моя мама.

Дед Сергей умер еще в начале нулевых, за ним ушли из жизни дед Николай и бабушка Вардуш.