Расходы на исследования в России сократили. Как это скажется на науке?

15 февраля вице-премьер Дмитрий Чернышенко на заседании Совфеда озвучил расходы по госпрограмме «Научно-технологическое развитие Российской Федерации». Общая сумма финансирования составит 1,2 трлн рублей. Из них 559 млрд направят непосредственно на научные исследования и разработки. 

Эта сумма финансирования равна сумме, выделенной в 2020 году, но из-за инфляции она по факту будет меньше. Издание «Новые Известия» поговорило со специалистами о будущем науки в России. 

По итогам 2018–2021 годов Россия оказалась на 10 месте в мире по числу научных публикаций, индексируемых в Scopus, но востребованность этих публикаций в глобальном исследовательском сообществе оказалась на 25% ниже среднемирового уровня. В глобальном инновационном индексе 2022 года от Всемирной организации интеллектуальной собственности Россия заняла лишь 47 место, расположившись между Словакией и Вьетнамом. В своей группе стран с доходами выше среднего Россия расположилась на 10 месте, а в лидерах – Китай, Болгария и Малайзия.

Заведующая лабораторией высшей нервной деятельности человека Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Ольга Мартынова говорит, что без свободного творчества учёным успеха не добиться:

«Я не думаю, что ученые – как сумасшедшие дети, которые готовы все потратить и потом не отчитаться. Но вы не можете запланировать открытие, вы давно открыли бы уже то, что хотели бы запланировать. Смысл научной работы – это поиск, это поисковые исследования, что-то можно запланировать точно, а что-то в принципе нельзя даже прогнозировать. Поэтому планировать научные исследования, а особенно их контролировать – очень тяжело. Конечно, власти пытаются контролировать бюджеты и расходы по научным проектам. Это ограничивает работу, потому что, например, вы хотите проверить какие-то три вида антибиотиков, и вы понимаете, что третий вид совершенно не действует. Однако чиновник требует все равно его проверить - заменить его нельзя, потому что вы его уже написали в своих планах. Это неправильно, свобода редактирования своего плана должна быть всегда».

Член-корреспондент РАН, директор Института космических исследований РАН Анатолий Петрукович считает, что попытки чиновников вмешиваться в работу ученых могут привести к беде для науки:

«Знать точно, что именно сработает, конечно, невозможно и административные методы здесь неприменимы. У СССР уже был печальный опыт запрета генетики и кибернетики как совершенно ненужных и даже вредных дисциплин. Мировой опыт дает однозначный ответ на вопрос как определять приоритеты, минимизировать риски. Фундаментальные исследования ведутся по широкому перечню тем, определяемому самими учеными и на конкурсной основе. Это на самом деле – малая доля бюджета науки, и она финансируются напрямую государством».

Ольга Мартынова говорит, что в развитых странах у ученых короткие контракты – на 3-5 лет, и продлеваются они только в случае научных успехов. Вместе с этим, есть отдельное финансирование на фундаментальные проекты, которые могут и не показать коммерчески выгодный результат в ближайшем будущем, но важны для развития науки.

Директор Центра НТИ и ИИ МГТУ им. Н.Э. Баумана, д.т.н. Владимир Нелюб считает, что без планирования научных открытий не обойтись:

«Научные прорывы можно и нужно планировать. Главная задача науки - работать не в стол, а для промышленного и коммерческого внедрения инновационных решений и разработок. Современные цифровые технологии, механизмы анализа больших данных, искусственный интеллект позволяют решить масштабные задачи автоматизации планирования. Решения в этих областях наиболее актуальны как для промышленности, так и для здравоохранения. Уже сегодня можно сформировать ограниченный перечень ключевых инновационных проектов, определить отсутствие критических технологий, спланировать НИР и ОКР, построить систему контроля рисков. Весь необходимый инструментарий у нас есть».

По словам Анатолия Петруковича, финансово влиять на науку должны также заинтересованные в научных прорывах будущие заказчики:

«На прикладные разработки тратится в десятки раз больше средств и финансировать прорывы именно "в промышленности и здравоохранении" должен не министр финансов, а заинтересованные заказчики, разного рода венчурные фонды. Именно они следят за обоснованностью затрат. И все равно, далеко не каждый проект приносит прибыль, но те прорывы, которые удаются, с лихвой окупают все затраты на науку».

Петрукович добавляет, что в текущей российской реальности это очень трудно: большую часть прикладных исследований финансирует напрямую государство, и госорганам затруднительно работать в инновационном бизнесе.