Как судили Михаила Афанасьева — первого журналиста, обвиненного в «фейках об армии»

«Не верим, что это происходит»

Последний заседание по делу Афанасьева выдалось эмоциональным — маленький зал заседаний был полон людей. Приехали порядка десятка журналистов местных и федеральных изданий, знакомые, друзья, коллеги и родственники Михаила. Были и дети журналиста, которые внимательно следили за сидящим в клетке отцом (а он им постоянно улыбался), и мать Афанасьева, которой удалось только перекинуться парой фраз с сыном и словами о любви. Жена Елена и еще двое детей Михаила сейчас находятся за границей — вместо нее на суд пришли родители Елены.

29 августа прошла заключительная часть процесса перед приговором — закончились прения, Афанасьев произнес последнее слово.

В своем последнем слове Михаил сказал, что журналистика — не юриспруденция, она не всегда должна доказываться документами и часто основывается на историях и рассказах людей.

«Журналист не может (и не должен) быть идеально компетентен и безупречно точен юридически, когда он излагает освещаемую им историю. И если, имея мощную систему многоуровневого контроля за законностью, ошибаются оперативники, следователи, прокуроры и даже судья, то исследующий язвы общества и несправедливость к человеку, и вынужденный довольствоваться лишь словами своих собеседников и источников журналист по природе и возможностям своего ремесла не может отвечать за безупречную юридическую доказанность излагаемых в его материалах событий».

В последнем слове журналист заявил, что продолжает болеть за проблемы людей, и не может иначе. И это, по мнению Афанасьева, никак не должно преследоваться. «Мне до всего в Хакасии есть дело», — отметил журналист.

На суд из Москвы приехал председатель партии «Яблоко» Николай Рыбаков. В разговоре с «ПМ» он назвал Михаила настоящим профессионалом.

«С одной стороны, от журналистов хотят, чтобы все были ровные, правильные и рассказывали об успехах посевной. Но то, что есть такие люди, как Михаил — это огромная надежда на то, что у нас все будет по-другому в стране», — заявил «ПМ» Рыбаков.

Родственники и друзья до сих пор не могут поверить в происходящее.

«Это отец наших внуков. Выбрали, потому что видели в нем очень много ценностей человеческих. Мы до сих пор думаем, что это все [дело] — аморфное, что все вот-вот рассыпется. Не верим, что это происходит», — сказали «ПМ» тесть и теща Афанасьева.

Двое детей Михаила с задних рядов зала кричали ему, что очень его любят. Из зала суда они вышли в слезах.

Суд да дело

Задержали и отправили в СИЗО Михаила еще в апреле 2022 года — спустя две недели после выхода его текста. По версии следствия, 4 апреля Афанасьев опубликовал на сайте и в соцсетях издания «Новый Фокус» материал об участии росгвардейцев из Хакасии в боевых действиях в Украине.

В публикации говорилось «о количестве погибших, пропавших без вести и раненых сотрудников Росгвардии, ненадлежащем уровне их материального обеспечения и ненадлежащем исполнении служебных обязанностей руководящим составом Росгвардии». В СК заявляли, что вся эта информация была ложной, но выдавалась за достоверные сообщения.

Дело шло до суда почти год. Рассматривать его могли начать еще в ноябре 2022 года, но суд вернул материалы в прокуратуру для исправления. По информации «ПМ», в обвинительном заключении не совпадали даты — по тогдашней версии прокуратуры, «преступный умысел» у Афанасьева возник еще до того, как статью о «фейках об армии» внесли в уголовный кодекс.

Материалы исправили, и в конце марта 2023 года суд провел первое заседание. Подробнее о нем «ПМ» рассказывал здесь. Как считает защита Афанасьева, прокуратура не до конца закопала яму, которую выкопала предыдущим обвинением.

Адвокаты считают, судить Михаила должны по самой первой редакции закона «о военных фейках» — где указаны только вооруженные силы РФ, но нет «добровольческих формирований, организаций или лиц содействия в выполнении задач». То есть, ни полиции, ни Росгвардии, ни ЧВК, ни других «помощников». Некоторые из них попали туда только после третьей редакции.

Это и есть «яма» прокуратуры — по мнению этого же ведомства в обвинительном заключении, Афанасьев совершил свое преступление ровно за 60 секунд до того, как вступила в силу вторая редакция закона, в которой и появилась Росгвардия.

По мнению защиты, это полностью разваливает все обвинение — ведь нельзя судить человека за то, что он совершил преступление, которое на тот момент еще не было преступлением по уголовному кодексу.

Поэтому в ходе судебного заседания прокуратура пыталась доказать что Росгвардия равно вооруженные силы РФ. Защита же настаивала, что это не так: в удостоверениях росгвардейцев нет ни одного слова о министерстве обороны, у них совершенно разные структуры под разным руководством, и ни одно ведомство не подчиняется другому.

Прокуратура пыталась настоять, что Росгвардия во время СВО поступила «в оперативное подчинение» Минобороны, но защита доказывала, что в федеральных законах нет ни слова о процедуре «оперативного подчинения», а генерал-лейтенант Росгвардии Александр Ковтун на запрос обвинения об этом ответил, что ведомства работали «во взаимодействии». И ни слова о «подчинении».

Кроме этого, после принятия первой редакции закона депутат Госдумы Александр Хинштейн настаивал на том, что этим же законом нужно защитить также Росгвардию и других участников СВО, а не только ВС РФ.

«Несомненно, те, кто защищает других, сами должны быть защищены. Вместе с тем войска Национальной гвардии не являются составной частью Вооруженных сил России», — написал депутат в своем телеграм-канале.

Эти же слова он повторил на заседании в Госдуме.

Прокуратура в суде также заявляла, что все факты в статье Михаила — ложь. Про плохое обеспечение военнослужащих, про раненых, про погибших и так далее. Но, по мнению защиты, в ходе допроса свидетелей обвинения (!) все, кроме погибших, подтвердилось — среди хакасских росгвардейцев, отправившихся на СВО, погибших на момент публикации не было.

Всего обвинение заявило 83 свидетеля. Допросили из них чуть больше 30 — рядовых росгвардейцев, их начальников, даже регионального руководителя ведомства. Среди них были и те, кто общался с Михаилом для его статьи — но их личности он не раскрыл даже адвокатам.

Что дальше?

Прокуратура просит для Афанасьева шесть лет колонии. Как считает адвокат Владимир Васин, такой исход возможен, но есть и другие варианты. По мнению защитника, журналисту могут дать два-три года, оправдательный приговор тоже возможен.

«Я прогнозирую, что ничего хорошего не будет, но надеюсь, что случится чудо», — заявил «ПМ» Васин.

Приговор по делу Михаила Афанасьева вынесут 7 сентября.